sg_karamurza в post6. Строительство народного хозяйства: срочное и перспективное
Экономическая доктрина Октябрьской революции опиралась на синтез мировоззрения большинства российского общества с идеей развития в обход капитализма. Эта доктрина была принята и со временем получала все больше поддержки. Но на первом этапе в политических решениях доминировало именно мировоззрение трудящихся масс, а революционные проекты модернизации приходилось откладывать на следующий этап. Попытки «быстрого прогресса» были чреваты риском разрыва между власти и массы, причем радикальные проекты преобразований предлагали и власть, и масса.
Например, планы реформирования землепользования предполагали восстановить крупные помещичьи хозяйства в виде совхозов, но это встретило упорное сопротивление – крестьяне желали «уравнительного распределения». В результате произошло уравнивание участков.
В таблице показано изменение доли хозяйств (%) по размерам посевных площадей:
Таблица
1917 1919 1920
Беспосевных земель 11,3 6,6 5,8
С посевными до 4 десятин 58,0 72,1 86,0
С посевными от 4 до 8 десятин 21,7 17,5 6,5
С посевными свыше 8 десятин 9,0 3,8 1,7
Получив после Октябрьской революции землю, крестьяне повсеместно и по своей инициативе восстановили общину. В 1927 г. в РСФСР 91% крестьянских земель находился в общинном землепользовании.
Советская доктрина развития промышленности предполагала прохождение довольно длительного этапа государственного капитализма. Даже накануне Октября представляли, что рабочий контроль на предприятиях будет действовать в форме совместного совещания предпринимателей и рабочих. Взяв власть при полном распаде и саботаже госаппарата, Советское правительство и помыслить не могло взвалить на себя функцию управления всей промышленностью. Основной капитал главных отраслей промышленности принадлежал иностранным банкам. Никакие теории не могли предсказать последствий национализации такого капитала — в истории не было опыта.
В собственность нового государства автоматически перешли все казенные железные дороги и предприятия. В январе 1918 г. был национализирован морской и речной флот. В апреле 1918 г. национализируется внешняя торговля. Это были сравнительно простые меры, для управления и контроля в этих отраслях имелись ведомства и традиции. Но в промышленности события пошли не так, как задумывалось, начался процесс двух типов — «стихийная» и «карательная» национализация.
Э. Карр пишет о первых месяцах после Октября: «Большевиков ожидал на заводах тот же обескураживающий опыт, что и с землей. Развитие революции принесло с собой не только стихийный захват земель крестьянами, но и стихийный захват промышленных предприятий рабочими. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, революционная партия, а позднее и революционное правительство оказались захвачены ходом событий, которые во многих отношениях смущали и обременяли их, но, поскольку они [эти события] представляли главную движущую силу революции, они не могли уклониться от того, чтобы оказать им поддержку».
Требуя национализации, обращаясь в Совет, в профсоюз или в правительство, рабочие стремились прежде всего сохранить производство (в 70% случаев эти решения принимались собраниями рабочих потому, что предприниматели не закупили сырье и перестали выплачивать зарплату, а то и покинули предприятие). Вот первый известный документ — просьба о национализации фирмы «Копи Кузбасса». Резолюция Кольчугинского совета рабочих депутатов 10 января 1918 г. была такой: «Находя, что акционерное общество Копикуз ведет к полному развалу Кольчугинский рудник, мы считаем потому, что единственным выходом их создавшегося кризиса является передача Копикуза в руки государства, и тогда рабочие Кольчугинского рудника смогут выйти из критического положения и взять под контроль данные предприятия».
Вот другое, также одно из первых, требование о национализации фабкома петроградской фабрики «Пекарь» в Центральный совет фабзавкомов (18 февраля 1918 г.): «Фабричный комитет фабрики “Пекарь” доводит до вашего сведения как демократический хозяйственный орган в том, что рабочие упомянутой фабрики на общем собрании совместно с представителями местной продовольственной управы 28 января 1918 г. решили взять фабрику в свои руки, т.е. удалить частного предпринимателя по следующим причинам: легче провести концентрацию хлебопечения, правильнее можно сделать учет хлеба, также администрация тормозила работу, и были случаи, что подготовляла голодный бунт в нашем подрайоне, а также неоднократно заявляла о расчете рабочих, якобы нет средств платить, а по нашему подсчету выходит, что мы на остаток можем дать кусок хлеба безработным, а не увеличивать количество безработных.
Принимая все это во внимание, рабочие решили взять фабрику в свои руки, о чем считаем долгом довести до вашего сведения, ибо вы должны знать, что делают рабочие по районам.
Просим узнать ваше мнение о нашем поступке».
Саботаж крупных предприятий и спекуляция продукцией, заготовленной для обороны, начались еще до Февральской революции. Царское правительство справиться не могло — «теневые» тресты организовали систему сбыта в масштабах страны, внедрили своих агентов на заводы и в государственные учреждения. С весны 1918 г. ВСНХ в случае, если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции, ставил вопрос о национализации. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для постановки вопроса о национализации, а случаи невыплаты за два месяца подряд считались чрезвычайными.
Первыми национализированными отраслями были сахарная промышленность (май 1918 г.) и нефтяная (июнь). Это было связано с почти полной остановкой нефтепромыслов и бурения, брошенных предпринимателями, а также с катастрофическим состоянием сахарной промышленности из-за оккупации Украины немецкими войсками.
Был выбран умеренный вариант, и в основу политики ВСНХ была положена концепция «госкапитализма», готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной капитала. Это вызвало резкую критику «слева» как отступление от социализма. Критиковали и левые эсеры с меньшевиками, хотя до этого обвиняли большевиков в преждевременности социалистической революции. Спор о месте государства в организации промышленности перерос в одну из самых острых дискуссий в партии.
[В апреле 1918 г. меньшевики в газете «Вперед» заявили о солидарности с левыми коммунистами: «Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией и принимает явно антирабочий характер... Эта политика грозит лишить пролетариат его основных завоеваний в экономической области и сделать его жертвой безграничной эксплуатации со стороны буржуазии».]
Ленин стремился избежать «обвальной» национализации и остаться в рамках государственного капитализма, чтобы не допустить развала производства. Выступая в апреле 1918 г., Ленин сказал: «Всякой рабочей делегации, с которой мне приходилось иметь дело, когда она приходила ко мне и жаловалась на то, что фабрика останавливается, я говорил: вам угодно, чтобы ваша фабрика была конфискована? Хорошо, у нас бланки декретов готовы, мы подпишем в одну минуту. Но вы скажите: вы сумели производство взять в свои руки и вы подсчитали, что вы производите, вы знаете связь вашего производства с русским и международным рынком? И тут оказывается, что этому они еще не научились, а в большевистских книжках про это еще не написано, да и в меньшевистских книжках ничего не сказано» [Ленин В.И. Заседание ВЦИК 29 апреля 1918 г. Соч., т. 36].
Ленин требовал налаживать производство, контроль и дисциплину, требовал от рабочих технологического подчинения «буржуазным специалистам». Но этот умеренный вариант не прошел. На него не пошли капиталисты, и с ним не согласились рабочие. Если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции, фабзавком ставил вопрос о национализации. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для начала национализации, а случаи невыплаты подряд за два месяца считались чрезвычайными нарушениями.
После Брестского мира было снято предложение о «государственном капитализме», и одновременно отвергнута идея «левых» об автономизации предприятий под рабочим контролем. Был взят курс на планомерную и полную национализацию. Против этого «левые» выдвинули аргумент: при национализации «ключи от производства остаются в руках капиталистов» (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией. СНК принял решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет.
Декрет постановил, что пока ВСНХ не наладит управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему финансируют производство и извлекают из него доход. Вскоре, однако, гражданская война заставила установить реальный контроль над промышленностью.
Чрезвычайной была задача освободить народное хозяйство России от зависимости западного периферийного капитализма. С этой задачей не справилась монархия, а Временному правительству было не до этого. Эту проблему разрабатывал Ленин в книге «Империализм как высшая стадия капитализма». В начале ХХ века повторить путь Запада уже было невозможно, и реальной альтернативой было совершить национальную революцию и закрыть свое хозяйство от господства западного капитала.
И.В. Сталин заявил в 1924 г.: «Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как ее подсобное предприятие. Чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мировой капиталистической системы, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны».
Мы говорили о срочных решениях, которые были приняты после октября 1917 г. – до середины 1918 г. Эти решения были приняты исходя из здравого смысла и реальной структуры массового сознания трудящихся как социальной базы революции, несмотря на критику некоторых групп в РКП(б). Далее был чрезвычайный период Гражданской войны, когда приоритетным критерием при разработке решений было выживание страны и населения. Это особый срез проекта и метода мышления и действия Советской власти и общества, его обсудим позже. Но важно учесть представления о будущем типа народного хозяйства, которые излагал Ленин в предреволюционный период. Они шли по иной траектории, чем политэкономия Адама Смита и Маркса. Это важное расхождение и важный элемент образа будущего.
Хотя в качестве идеологии большевики приняли марксизм, на начальном этапе становления советской экономики стали быстро восстанавливаться традиционные («естественные», по выражению М. Вебера) взгляды на хозяйство и производственные отношения. Ленин после 1907 г. также сдвигался к установкам экономии – в смысле, который придавал этому термину еще Аристотель. Он разделял хозяйство на два типа – экономию, что означает «ведение дома» (экоса), и хрематистику, нацеленную на получение дохода (их различают также как натуральное хозяйство и рыночную эко¬но-мику). [В западных словарях термин хрематистика также считается синонимом термина политическая экономия]. В традиционном обществе царской России хрематистика не могла занять господствующего положения.
Из истории и опыта было известно, что совместная хозяйственная деятельность людей может быть организована без купли-продажи товаров и обмена стоимостями – эти институты вообще возникли очень недавно. Существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен, повинность и т.д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются – так, что все участники пользуются созданным сообща целым.
К такому типу относится, например, семейное хозяйство. Этот тип хозяйства экономически эффективен (при достижении определенного класса целей) – замена его рыночными отношениями невозможна, т.к. оказывается, что ни у одного члена семьи не хватило бы денег расплатиться по рыночным ценам с другими членами семьи за их вклад.
В статьях Ленина хозяйство представлено в его материальной фактуре. Здесь нет понятий хрематистики и теории стоимости. Это принципиальное отличие можно понять, внимательно читая Маркса – вместе с примечаниями, в которых он для контраста описывал «нерыночное» докапиталистическое хозяйство.
Маркс объяснял отличие капиталистического хозяйства от некапиталистического. Он показывает особенность некапиталистического хозяйства в отношении использования техники: «Единственной руководящей точкой зрения здесь является сбережение труда для самого работника, а не сбережение цены труда». Для примера Маркс приводит стихотворение римского поэта, современника Цицерона, посвященное изобретению водяных мельниц [Маркс К. Экономическая рукопись 1861-1863 годов. Соч., т. 47]. Поэт радостно обращается к работницам:
Дайте рукам отдохнуть, мукомолки; спокойно дремлите,
Хоть бы про близкий рассвет громко петух голосил:
Нимфам пучины речной ваш труд поручила Деметра;
Как зарезвились они, обод крутя колеса!
Видите? Ось завертелась, а оси крученые спицы
С рокотом кружат глухим тяжесть двух пар жерновов.
Снова нам век наступил золотой: без труда и усилий
Начали снова вкушать дар мы Деметры святой.
В «Капитале» Маркс показывает, что в условиях капитализма введение машин приводит к интенсификации труда и стремлению хозяина удлинить рабочий день, и что противодействие этому оказывает лишь сопротивление рабочих. Адам Смит видел смысл разделения труда лишь в том, чтобы рабочий производил больше продукта – ему и в голову не приходило, что улучшение техники и организации может быть использовано для сокращения рабочего дня при том же количестве продукта.
А вот как Ленин в статье «Одна из великих побед техники» излагает выгоды способа подземной газификации угля, почти словами поэта поэта из Тесалоники: «При социализме применение способа Рамсея, “освобождая” труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день с 8 часов, к примеру, до 7, а то и меньше. “Электрификация” всех фабрик и железных дорог сделает условия труда более гигиеничными, избавит миллионы рабочих от дыма, пыли и грязи, ускорит превращение грязных отвратительных мастерских в чистые, светлые, достойные человека лаборатории. Электрическое освещение и электрическое отопление каждого дома избавят миллионы “домашних рабынь” от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне» [Ленин В.И. Одна из великих побед техники. Полн. собр. соч., т. 23].
Мальтус, заведующий кафедpы политэкономии (пеpвой в миpе), сформулировал постулат западного капитализма: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».
После революции 1905 г. значительная часть российской элиты (включая либералов) приняли этот постулат, и это было замечено. Русская культура была очень чувствительна к этой проблема. Она даже сумела очистить дарвинизм от его мальтузианской компоненты. Концепцию «немальтузианского» дарвинизма П.А. Кропоткин изложил в книге «Взаимная помощь: фактор эволюции» (1902 г., Лондон). Вот его вывод: «Взаимопомощь, справедливость, мораль — таковы последовательные этапы, которые мы наблюдаем при изучении мира животных и человека. Они составляют органическую необходимость, которая содержит в самой себе свое оправдание и подтверждается всем тем, что мы видим в животном мире... Чувства взаимопомощи, справедливости и нравственности глубоко укоренены в человеке всей силой инстинктов. Первейший из этих инстинктов — инстинкт Взаимопомощи — является наиболее сильным».
Кропоткин оформил обыденный устой массового сознания большинства населения России. Поэтому и не был принят проект Февральской революции и начали строить советское хозяйство в основном не по типу рынка, а по типу семьи – не на основе купли-продажи ресурсов, а на основе их сложения. Это позволяло вовлекать в хозяйство «бросовые» и «дремлющие» ресурсы, давало большую экономию на трансакциях и порождало хозяйственную мотивацию иного, нежели на рынке, типа. Сложение ресурсов в «семье», расширенной до масштабов страны, требовало государственного планирования и особого органа управления.
Именно тип народного хозяйства в огромной степени предопределяет социальные формы всего жизнеустройства. С началом НЭП в советской экономике вводилось плановое начало. Еще в годы гражданской войны была начата разработка перспективного плана электрификации России. В декабре 1920 г. план ГОЭЛРО был одобрен VIII Всероссийским съездом Советов и через год утвержден IX Всероссийским съездом Советов. Это был первый перспективный план развития народного хозяйства, который получил практическое воплощение.
Этот проект в конце ХХ века забуксовал и был деформирован. Влиятельная часть населения России опять взяла на вооружение мальтузианство. Но это уже другая история, драматическая и с неизвестным исходом.
Экономическая доктрина Октябрьской революции опиралась на синтез мировоззрения большинства российского общества с идеей развития в обход капитализма. Эта доктрина была принята и со временем получала все больше поддержки. Но на первом этапе в политических решениях доминировало именно мировоззрение трудящихся масс, а революционные проекты модернизации приходилось откладывать на следующий этап. Попытки «быстрого прогресса» были чреваты риском разрыва между власти и массы, причем радикальные проекты преобразований предлагали и власть, и масса.
Например, планы реформирования землепользования предполагали восстановить крупные помещичьи хозяйства в виде совхозов, но это встретило упорное сопротивление – крестьяне желали «уравнительного распределения». В результате произошло уравнивание участков.
В таблице показано изменение доли хозяйств (%) по размерам посевных площадей:
Таблица
1917 1919 1920
Беспосевных земель 11,3 6,6 5,8
С посевными до 4 десятин 58,0 72,1 86,0
С посевными от 4 до 8 десятин 21,7 17,5 6,5
С посевными свыше 8 десятин 9,0 3,8 1,7
Получив после Октябрьской революции землю, крестьяне повсеместно и по своей инициативе восстановили общину. В 1927 г. в РСФСР 91% крестьянских земель находился в общинном землепользовании.
Советская доктрина развития промышленности предполагала прохождение довольно длительного этапа государственного капитализма. Даже накануне Октября представляли, что рабочий контроль на предприятиях будет действовать в форме совместного совещания предпринимателей и рабочих. Взяв власть при полном распаде и саботаже госаппарата, Советское правительство и помыслить не могло взвалить на себя функцию управления всей промышленностью. Основной капитал главных отраслей промышленности принадлежал иностранным банкам. Никакие теории не могли предсказать последствий национализации такого капитала — в истории не было опыта.
В собственность нового государства автоматически перешли все казенные железные дороги и предприятия. В январе 1918 г. был национализирован морской и речной флот. В апреле 1918 г. национализируется внешняя торговля. Это были сравнительно простые меры, для управления и контроля в этих отраслях имелись ведомства и традиции. Но в промышленности события пошли не так, как задумывалось, начался процесс двух типов — «стихийная» и «карательная» национализация.
Э. Карр пишет о первых месяцах после Октября: «Большевиков ожидал на заводах тот же обескураживающий опыт, что и с землей. Развитие революции принесло с собой не только стихийный захват земель крестьянами, но и стихийный захват промышленных предприятий рабочими. В промышленности, как и в сельском хозяйстве, революционная партия, а позднее и революционное правительство оказались захвачены ходом событий, которые во многих отношениях смущали и обременяли их, но, поскольку они [эти события] представляли главную движущую силу революции, они не могли уклониться от того, чтобы оказать им поддержку».
Требуя национализации, обращаясь в Совет, в профсоюз или в правительство, рабочие стремились прежде всего сохранить производство (в 70% случаев эти решения принимались собраниями рабочих потому, что предприниматели не закупили сырье и перестали выплачивать зарплату, а то и покинули предприятие). Вот первый известный документ — просьба о национализации фирмы «Копи Кузбасса». Резолюция Кольчугинского совета рабочих депутатов 10 января 1918 г. была такой: «Находя, что акционерное общество Копикуз ведет к полному развалу Кольчугинский рудник, мы считаем потому, что единственным выходом их создавшегося кризиса является передача Копикуза в руки государства, и тогда рабочие Кольчугинского рудника смогут выйти из критического положения и взять под контроль данные предприятия».
Вот другое, также одно из первых, требование о национализации фабкома петроградской фабрики «Пекарь» в Центральный совет фабзавкомов (18 февраля 1918 г.): «Фабричный комитет фабрики “Пекарь” доводит до вашего сведения как демократический хозяйственный орган в том, что рабочие упомянутой фабрики на общем собрании совместно с представителями местной продовольственной управы 28 января 1918 г. решили взять фабрику в свои руки, т.е. удалить частного предпринимателя по следующим причинам: легче провести концентрацию хлебопечения, правильнее можно сделать учет хлеба, также администрация тормозила работу, и были случаи, что подготовляла голодный бунт в нашем подрайоне, а также неоднократно заявляла о расчете рабочих, якобы нет средств платить, а по нашему подсчету выходит, что мы на остаток можем дать кусок хлеба безработным, а не увеличивать количество безработных.
Принимая все это во внимание, рабочие решили взять фабрику в свои руки, о чем считаем долгом довести до вашего сведения, ибо вы должны знать, что делают рабочие по районам.
Просим узнать ваше мнение о нашем поступке».
Саботаж крупных предприятий и спекуляция продукцией, заготовленной для обороны, начались еще до Февральской революции. Царское правительство справиться не могло — «теневые» тресты организовали систему сбыта в масштабах страны, внедрили своих агентов на заводы и в государственные учреждения. С весны 1918 г. ВСНХ в случае, если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции, ставил вопрос о национализации. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для постановки вопроса о национализации, а случаи невыплаты за два месяца подряд считались чрезвычайными.
Первыми национализированными отраслями были сахарная промышленность (май 1918 г.) и нефтяная (июнь). Это было связано с почти полной остановкой нефтепромыслов и бурения, брошенных предпринимателями, а также с катастрофическим состоянием сахарной промышленности из-за оккупации Украины немецкими войсками.
Был выбран умеренный вариант, и в основу политики ВСНХ была положена концепция «госкапитализма», готовились переговоры с промышленными магнатами о создании крупных трестов с половиной капитала. Это вызвало резкую критику «слева» как отступление от социализма. Критиковали и левые эсеры с меньшевиками, хотя до этого обвиняли большевиков в преждевременности социалистической революции. Спор о месте государства в организации промышленности перерос в одну из самых острых дискуссий в партии.
[В апреле 1918 г. меньшевики в газете «Вперед» заявили о солидарности с левыми коммунистами: «Чуждая с самого начала истинно пролетарского характера политика Советской власти в последнее время все более открыто вступает на путь соглашения с буржуазией и принимает явно антирабочий характер... Эта политика грозит лишить пролетариат его основных завоеваний в экономической области и сделать его жертвой безграничной эксплуатации со стороны буржуазии».]
Ленин стремился избежать «обвальной» национализации и остаться в рамках государственного капитализма, чтобы не допустить развала производства. Выступая в апреле 1918 г., Ленин сказал: «Всякой рабочей делегации, с которой мне приходилось иметь дело, когда она приходила ко мне и жаловалась на то, что фабрика останавливается, я говорил: вам угодно, чтобы ваша фабрика была конфискована? Хорошо, у нас бланки декретов готовы, мы подпишем в одну минуту. Но вы скажите: вы сумели производство взять в свои руки и вы подсчитали, что вы производите, вы знаете связь вашего производства с русским и международным рынком? И тут оказывается, что этому они еще не научились, а в большевистских книжках про это еще не написано, да и в меньшевистских книжках ничего не сказано» [Ленин В.И. Заседание ВЦИК 29 апреля 1918 г. Соч., т. 36].
Ленин требовал налаживать производство, контроль и дисциплину, требовал от рабочих технологического подчинения «буржуазным специалистам». Но этот умеренный вариант не прошел. На него не пошли капиталисты, и с ним не согласились рабочие. Если не удавалось договориться с предпринимателями о продолжении производства и поставках продукции, фабзавком ставил вопрос о национализации. Невыплата зарплаты рабочим за один месяц уже была основанием для начала национализации, а случаи невыплаты подряд за два месяца считались чрезвычайными нарушениями.
После Брестского мира было снято предложение о «государственном капитализме», и одновременно отвергнута идея «левых» об автономизации предприятий под рабочим контролем. Был взят курс на планомерную и полную национализацию. Против этого «левые» выдвинули аргумент: при национализации «ключи от производства остаются в руках капиталистов» (в форме специалистов), а рабочие массы отстраняются от управления. В ответ на это было указано, что восстановление производства стало такой жизненной необходимостью, что ради него надо жертвовать теорией. СНК принял решение о национализации всех важных отраслей промышленности, о чем и был издан декрет.
Декрет постановил, что пока ВСНХ не наладит управление производством, национализированные предприятия передаются в безвозмездное арендное пользование прежним владельцам, которые по-прежнему финансируют производство и извлекают из него доход. Вскоре, однако, гражданская война заставила установить реальный контроль над промышленностью.
Чрезвычайной была задача освободить народное хозяйство России от зависимости западного периферийного капитализма. С этой задачей не справилась монархия, а Временному правительству было не до этого. Эту проблему разрабатывал Ленин в книге «Империализм как высшая стадия капитализма». В начале ХХ века повторить путь Запада уже было невозможно, и реальной альтернативой было совершить национальную революцию и закрыть свое хозяйство от господства западного капитала.
И.В. Сталин заявил в 1924 г.: «Мы должны строить наше хозяйство так, чтобы наша страна не превратилась в придаток мировой капиталистической системы, чтобы она не была включена в общую систему капиталистического развития как ее подсобное предприятие. Чтобы наше хозяйство развивалось не как подсобное предприятие мировой капиталистической системы, а как самостоятельная экономическая единица, опирающаяся, главным образом, на внутренний рынок, опирающаяся на смычку нашей индустрии с крестьянским хозяйством нашей страны».
Мы говорили о срочных решениях, которые были приняты после октября 1917 г. – до середины 1918 г. Эти решения были приняты исходя из здравого смысла и реальной структуры массового сознания трудящихся как социальной базы революции, несмотря на критику некоторых групп в РКП(б). Далее был чрезвычайный период Гражданской войны, когда приоритетным критерием при разработке решений было выживание страны и населения. Это особый срез проекта и метода мышления и действия Советской власти и общества, его обсудим позже. Но важно учесть представления о будущем типа народного хозяйства, которые излагал Ленин в предреволюционный период. Они шли по иной траектории, чем политэкономия Адама Смита и Маркса. Это важное расхождение и важный элемент образа будущего.
Хотя в качестве идеологии большевики приняли марксизм, на начальном этапе становления советской экономики стали быстро восстанавливаться традиционные («естественные», по выражению М. Вебера) взгляды на хозяйство и производственные отношения. Ленин после 1907 г. также сдвигался к установкам экономии – в смысле, который придавал этому термину еще Аристотель. Он разделял хозяйство на два типа – экономию, что означает «ведение дома» (экоса), и хрематистику, нацеленную на получение дохода (их различают также как натуральное хозяйство и рыночную эко¬но-мику). [В западных словарях термин хрематистика также считается синонимом термина политическая экономия]. В традиционном обществе царской России хрематистика не могла занять господствующего положения.
Из истории и опыта было известно, что совместная хозяйственная деятельность людей может быть организована без купли-продажи товаров и обмена стоимостями – эти институты вообще возникли очень недавно. Существуют разные способы предоставления друг другу и материальных ценностей, и труда (дарение, услуга, предоставление в пользование, совместная работа, прямой продуктообмен, повинность и т.д.). Существуют и типы хозяйства, причем весьма сложно организованного, при которых ценности и усилия складываются, а не обмениваются – так, что все участники пользуются созданным сообща целым.
К такому типу относится, например, семейное хозяйство. Этот тип хозяйства экономически эффективен (при достижении определенного класса целей) – замена его рыночными отношениями невозможна, т.к. оказывается, что ни у одного члена семьи не хватило бы денег расплатиться по рыночным ценам с другими членами семьи за их вклад.
В статьях Ленина хозяйство представлено в его материальной фактуре. Здесь нет понятий хрематистики и теории стоимости. Это принципиальное отличие можно понять, внимательно читая Маркса – вместе с примечаниями, в которых он для контраста описывал «нерыночное» докапиталистическое хозяйство.
Маркс объяснял отличие капиталистического хозяйства от некапиталистического. Он показывает особенность некапиталистического хозяйства в отношении использования техники: «Единственной руководящей точкой зрения здесь является сбережение труда для самого работника, а не сбережение цены труда». Для примера Маркс приводит стихотворение римского поэта, современника Цицерона, посвященное изобретению водяных мельниц [Маркс К. Экономическая рукопись 1861-1863 годов. Соч., т. 47]. Поэт радостно обращается к работницам:
Дайте рукам отдохнуть, мукомолки; спокойно дремлите,
Хоть бы про близкий рассвет громко петух голосил:
Нимфам пучины речной ваш труд поручила Деметра;
Как зарезвились они, обод крутя колеса!
Видите? Ось завертелась, а оси крученые спицы
С рокотом кружат глухим тяжесть двух пар жерновов.
Снова нам век наступил золотой: без труда и усилий
Начали снова вкушать дар мы Деметры святой.
В «Капитале» Маркс показывает, что в условиях капитализма введение машин приводит к интенсификации труда и стремлению хозяина удлинить рабочий день, и что противодействие этому оказывает лишь сопротивление рабочих. Адам Смит видел смысл разделения труда лишь в том, чтобы рабочий производил больше продукта – ему и в голову не приходило, что улучшение техники и организации может быть использовано для сокращения рабочего дня при том же количестве продукта.
А вот как Ленин в статье «Одна из великих побед техники» излагает выгоды способа подземной газификации угля, почти словами поэта поэта из Тесалоники: «При социализме применение способа Рамсея, “освобождая” труд миллионов горнорабочих, позволит сразу сократить для всех рабочий день с 8 часов, к примеру, до 7, а то и меньше. “Электрификация” всех фабрик и железных дорог сделает условия труда более гигиеничными, избавит миллионы рабочих от дыма, пыли и грязи, ускорит превращение грязных отвратительных мастерских в чистые, светлые, достойные человека лаборатории. Электрическое освещение и электрическое отопление каждого дома избавят миллионы “домашних рабынь” от необходимости убивать три четверти жизни в смрадной кухне» [Ленин В.И. Одна из великих побед техники. Полн. собр. соч., т. 23].
Мальтус, заведующий кафедpы политэкономии (пеpвой в миpе), сформулировал постулат западного капитализма: «Человек, пришедший в занятый уже мир, если общество не в состоянии воспользоваться его трудом, не имеет ни малейшего права требовать какого бы то ни было пропитания, и в действительности он лишний на земле. Природа повелевает ему удалиться, и не замедлит сама привести в исполнение свой приговор».
После революции 1905 г. значительная часть российской элиты (включая либералов) приняли этот постулат, и это было замечено. Русская культура была очень чувствительна к этой проблема. Она даже сумела очистить дарвинизм от его мальтузианской компоненты. Концепцию «немальтузианского» дарвинизма П.А. Кропоткин изложил в книге «Взаимная помощь: фактор эволюции» (1902 г., Лондон). Вот его вывод: «Взаимопомощь, справедливость, мораль — таковы последовательные этапы, которые мы наблюдаем при изучении мира животных и человека. Они составляют органическую необходимость, которая содержит в самой себе свое оправдание и подтверждается всем тем, что мы видим в животном мире... Чувства взаимопомощи, справедливости и нравственности глубоко укоренены в человеке всей силой инстинктов. Первейший из этих инстинктов — инстинкт Взаимопомощи — является наиболее сильным».
Кропоткин оформил обыденный устой массового сознания большинства населения России. Поэтому и не был принят проект Февральской революции и начали строить советское хозяйство в основном не по типу рынка, а по типу семьи – не на основе купли-продажи ресурсов, а на основе их сложения. Это позволяло вовлекать в хозяйство «бросовые» и «дремлющие» ресурсы, давало большую экономию на трансакциях и порождало хозяйственную мотивацию иного, нежели на рынке, типа. Сложение ресурсов в «семье», расширенной до масштабов страны, требовало государственного планирования и особого органа управления.
Именно тип народного хозяйства в огромной степени предопределяет социальные формы всего жизнеустройства. С началом НЭП в советской экономике вводилось плановое начало. Еще в годы гражданской войны была начата разработка перспективного плана электрификации России. В декабре 1920 г. план ГОЭЛРО был одобрен VIII Всероссийским съездом Советов и через год утвержден IX Всероссийским съездом Советов. Это был первый перспективный план развития народного хозяйства, который получил практическое воплощение.
Этот проект в конце ХХ века забуксовал и был деформирован. Влиятельная часть населения России опять взяла на вооружение мальтузианство. Но это уже другая история, драматическая и с неизвестным исходом.
Journal information